Главная / Статьи / Интегральное чтиво / Каждый должен заниматься своим делом

Каждый должен заниматься своим делом

Интервью с Яном Бородовским, старшим заслуженным исследователем (Senior Fellow) корпорации Intel.
Расскажите, пожалуйста, о том, как вы начали работать в Intel, с чего для вас началась карьера в корпорации, и как вы оцениваете достигнутое.
Я в Соединенных Штатах уже 30 лет – переехал туда 4 сентября 1979 г. Из этих 30 лет в Intel я работаю 22 года. Я очень рад, что судьба предоставила мне возможность работать в этой компании, потому что здесь собрались лучшие специалисты той области, которой я занимаюсь. На самом деле, я человек нетерпеливый – таковых большинство из числа тех, кто несет в себе наследие советской культуры, но мне очень повезло: моим непосредственным начальником многие годы был талантливый менеджер Дон Ли. По характеру он был необычайно терпелив, а я наоборот, таким не был и потому восхищался тем, каким продуктивным и творческим мог быть Дон в непростой обстановке инженерного коллектива благодаря своему терпению.
Ян Бородовский, старший заслуженный исследователь Intel
Он был человеком разносторонних талантов, который когда-то на самом деле хотел стать архитектором, но в силу ряда обстоятельств получил инженерное образование и защитил кандидатскую диссертацию в этой же сфере. Подразделением Intel, в котором я работал с самого начала, руководил Юсеф Эль-Манси – замечательный инженер и менеджер. По своему происхождению он египтянин; пришел в свое время в Intel из Northern Telecom. Я никогда ранее не встречал у других людей такого сочетания интеллекта, инженерных познаний и управленческих способностей. Юсеф брал на себя риск даже в тех случаях, когда никто из других руководителей не мог этого сделать. Он был очень компетентным специалистом и замечательным инженером. Сейчас Дон и Юсеф на пенсии, Дон строит дома, счастлив.
Вообще же это была замечательная школа: великолепные инженеры, талантливые менеджеры. Так что я могу сказать, что мне просто по-настоящему повезло. Мне позволяли делать много того, что могло показаться сомнительным и малоперспективным, поддерживали меня в моих начинаниях. И разумеется, мне было очень приятно работать с высокими профессионалами в своих областях. Это было очень здорово.
До Intel я работал в трех других компаниях: в учреждении, которое работало над реализацией американских космических программ, потом в фирме, которая вначале сотрудничала с Intel, а затем стала ее конкурентом, а после нее – в одном стартапе. Все эти места были мне очень интересны. Если вспомнить о том, что у человека может быть мечта реализовать себя на поприще профессиональной реализации, то можно считать, что мне удалось реализовать эту мечту именно в Соединенных Штатах в большей мере, чем я сам надеялся.
В Советском Союзе я занимался наукой и не был в состоянии осознать, что такое инженерия, и никогда не предполагал, что стану инженером, однако, в США я стал таковым и очень доволен этим.

Как вы очениваете Intel тех времен и корпорацию сегодняшнего дня? Что изменилось к лучшему, а что – к худшему, на ваш взгляд?

То, что я скажу – это, разумеется, мое личное мнение. Я ведь вижу только часть Intel, – в основном, ту, которая занимается производственными процессами. Некоторым образом, правда, я знаком и с теми подразделениями, которые занимаются разработкой архитектур микросхем и менеджментом. Когда я только начинал работать в Intel, это была компания, стремящаяся максимально развить свой рост в микропроцессорной индустрии и готовая идти на большой риск для того, чтобы завоевать рынок, занять лидирующие позиции. Конкурентов было много: производители RISC-процессоров, IBM, AMD и много других по-настоящему серьезных соперников. Intel старалась изо всех сил упрочить свои позиции и потому предпринимала весьма рискованные шаги.
В те времена в корпорации более всего ценились люди, способные представлять результаты работы в сжатые сроки в соответствии с напряженным графиком исследований, разработок и производства. Мне кажется, что в течение последних 10 лет приоритеты несколько изменились, так как Intel заняла лидирующие позиции в микроэлектронной отрасли. Первоначально возникла некоторая двойственность. Не было ясности, на чем следует сфокусироваться: продолжать активно разрабатывать новые процессоры и расширять присутствие на рынке, либо укреплять управленческую вертикаль, повышать эффективность бизнеса и инвестиций. На некоторый период восторжествовала тенденция к интенсификации роста – возможно, вы помните, что в конце на рубеже столетий Intel пыталась стать коммуникационной компанией.
Возник период, в течение которого корпорация испытывала «муки смены характера». Тогда потребовался приход специалистов, обладающих новыми качествами, – управленцев, людей бизнеса. Безусловно, в результате произошло изменение кадрового состава руководства, которое теперь обладает не только техническими познаниями, но и глубоким знанием практики менеджмента. Таковы, безусловно, и президент Пол Отеллини, и старший вице-президент Шон Малони, и руководитель нашего производства Энди Брайант. Сегодня Intel находится в периоде зрелости; поэтому компании важны не только (а может быть, и не столько) чисто технические специалисты, сколько профессионалы в сфере бизнеса, маркетинга и продаж.
Можно привести аналогию с людьми молодого и зрелого возраста: юный человек очень активен, бегает, стремиться реализовать свои амбициозные планы, но они еще не обладают навыками и опытом – ни в профессиональном, ни в житейском плане и потому не могут использовать собственный потенциал на все сто процентов, как его может использовать, скажем, сорока-пятидесятилетний специалист. А Intel сегодня именно такова – ей исполнился 41 год.
Что такое, по-вашему, быть Intel Fellow и Senior Intel Fellow с точки зрения организации труда, полномочий, которые человек, обладающий подобным статусом, получает от компании, с точки зрения возможности реализации своих профессиональных качеств?
Для каждого человека в ходе его жизни очень важно понять, чего он хочет, чего стремится достичь. Только если он себя не обманывает и адекватно оценивает стремления и возможности, самореализация будет полной. Нужно отдавать себе отчет в том, что для человека по складу чисто технического карьерная лестница в Intel начинается с уровня обычного техника и заканчивается позицией, которую в корпорации называют Senior Intel Fellow – по уровню компенсаций и влиянию она соответствует должности старшего вице-президента.
Как правило, такие специалисты никогда не принимают управленческих решений на высшем уровне компании, их компетенция остается технической. Поэтому их всегда нужно рассматривать как советников для менеджеров из сферы бизнеса. Я имею в виду технических людей любого уровня, даже Senior Intel Fellow. Если же они начинают стремится принимать управленческие решения, возникает проблема: технический персонал может, конечно, считать, что он компетентен в вопросах бизнеса, но это не так. Поэтому даже самый талантливый инженер должен сто раз подумать, стремиться ли ему в начальники. Ведь руководитель вершит судьбы, принимает решения, в том числе, связанные с рисками, с высокой ответственностью за судьбы проектов и вовлеченных в них людей. Он назначает на должности, повышает зарплаты, ругает подчиненных, когда это необходимо.
Инженер, технический специалист редко чувствует себя в этой роли комфортно. Поэтому если он не будет стремиться к решению вопросов бизнеса, не будет пытаться во что бы то ни стало пробиться в начальники, – все у него будет хорошо. Во всяком случае, не разовьется известная одержимость, выражающаяся в попытках руководить, и человек сможет реализовать себя в соответствии со своим профессиональным выбором, он станет употреблять свои таланты, энергию, желания на достойное взаимодействие с другими представителями своей профессии. Главное, к чему ему стоит стремиться – добиться успеха в собственном деле.
Как вы относитесь к молодым техническим специалистам новой России – к тем, кто сейчас оканчивает вуз, поступает на работу в компании или академические организации? Они стали более компетентными, чем та молодежь, которая начинала вместе с вами, или стали хуже выглядеть профессионально?
У меня в отделе работает несколько человек, которые на 20-30 лет моложе меня. Они из разных частей бывшего Советского Союза, но в большинстве своем выпускники Физтеха. Должен сказать, что все они профессионалы в своих сферах. Я знаю о том, что значительная часть молодых людей, работавших над проектом «Эльбрус», сейчас трудятся в Орегоне, и все ими довольны: они хорошо подготовлены, вполне компетентны. Однако я могу судить лишь о тех, приехал из России не сегодня и не вчера – я не знаю тех, кто оканчивает учебные заведения сейчас. Поэтому мне трудно ответить на ваш вопрос.
Все чаще и все более уверенно многие аналитики начинают говорить о том, что вот, подходит предел дальнейшей миниатюризации в микроэлектронике, что дальнейшее истончение полупроводниковых слоев начинает порождать слишком серьезные проблемы, в том числе, квантового порядка. Каковы, на ваш взгляд, завтрашние и послезавтрашние перспективы отрасли? Куда следует направить основную энергию поиска – пытаться перебирать новые компоненты, совершенствовать технологический процесс либо обратиться к принципиально новым принципам изготовления микрочипов?
Отвечая на такой вопрос, я хочу начать со ссылки на работу одного аспиранта Университета Беркли (Калифорния), который занимался проблемами оптимизации транспортных потоков в городах штата. В свое время я с удовольствием реферировал его кандидатскую диссертацию, и в ней содержалась замечательная вводная часть. Она состояла из обзора газет, выходивших в Нью-Йорке в начале XX века. Во множестве статей того периода предрекалась полная остановка транспорта в городе, так как если подсчитать количество лошадей, которые таскают повозки, и экстраполировать динамику роста их численности в соответствии с темпами роста населения Нью-Йорка, выясняется, что уже к 1930 году весь город будет заполнен лошадиным навозом на высоту 3-го этажа домов и буквально задохнется.
Соответственно, дальнейший рост города быстро остановится, поскольку жить в таком количестве дерьма никто не захочет. Но, как мы теперь знаем, очень быстро распространились автомобили, ездить на лошадях уже не пришлось, и заполнение Нью-Йорка лошадиными экскрементами прекратилось.
Я думаю, что люди, которые предрекают близкий предел в микроэлектронике, находятся примерно в том же положении, что и нью-йоркские газеты начала XX века. Они, вероятно, считают, что миниатюризация будет продолжать развиваться в рамках одной и той же концепции. Разумеется, это не так. Даже квантовые эффекты уже достаточно давно используются во благо микроэлектронике – скажем, баллистический транспорт, тунеллирование частиц.
Все это уже давно работает в современной микросхеме. Я полагаю, что трудностей следует ожидать не в производственной сфере, а в экономической. Если применить к инженерии известный термин «искусство возможного», то ее возможности определяются тем, сколько вы можете платить за новые разработки. До 2017-2019 гг., я думаю, будут продолжать действовать, исходя из тех же принципов, из которых исходят сегодня: технология на всех этапах остается бездефектной. Это означает, что работают все логические элементы в составе микрочипа. Обеспечение минимального процента брака требует огромных инвестиций в разработку новых материалов, процессов, машин. Но лет через 8-10 это станет просто не под силу. Тогда будет создана такая архитектура, скажем, процессора, которая станет самостоятельно выявлять дефектные элементы и блокировать их. Это позволит вернуть стоимость производства к уровню десятилетней давности.

О Rona Ray

проверьте также

Обзор внешнего твердотельного накопителя ADATA Elite SE760

ADATA Elite SE760 – это быстрый твердотельный накопитель большой емкости, который легко положить в карман. …

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

WP2Social Auto Publish Powered By : XYZScripts.com